|
XVI
Через несколько дней Иван Андреевич сидел в своем кабинете в теплом, подбитом заячьим мехом, сюртуке, погруженный в чтение, когда в одиннадцатом часу дня в кабинет тихо вошла Марья Степановна, положила на стол привезенные со станции газеты и подала ему письмо.
- От Коли! - произнесла она, радостно улыбаясь.
- Что-то пишет хорошенького! - промолвил Иван Андреевич.
Он стал читать письмо. В чертах лица Ивана Андреевича Марья Степановна заметила такое удивление, что тревожно спросила:
- Что такое?.. Ты, кажется, очень изумился письмом?
- Еще бы!.. Знаешь ли, какую новость сообщает Коля? - проговорил Вязников, передавая письмо. - Никак не догадаешься!.. Коля женится.
- Женится! - испуганно вскрикнула Марья Степановна.
- На Леночке!
- На Леночке!.. - с облегченным сердцем проговорила Марья Степановна, жадно пробегая письмо. - Вот неожиданная новость... Я никак не могла бы подумать.
- Признаться, поразил и меня Коля... И как торопится...
- Ты как же, Иван Андреевич? Доволен? - спрашивала она через несколько времени, когда прошло первое впечатление от неожиданного известия.
- По-моему, рано бы Коле жениться... По его характеру надо бы подождать...
- Оно, пожалуй, и лучше для Коли раньше жениться. Он такой увлекающийся! - заметила, улыбаясь, мать.
- То-то лучше ли? - в раздумье проговорил Иван Андреевич. - И ведь раньше ни слова не сказал, даже не намекнул! - прибавил Иван Андреевич. - А еще друг! А ты ничего не замечала? Уж не летом ли они сблизились друг с другом? И этот неожиданный отказ Лаврентьеву...
- А пожалуй! То-то Леночка тогда так мучилась!
- Мы с тобою, брат, уж стары стали, ничего и не видели! - засмеялся старик, ласково пожимая руку жены. - Что ж? Раненько-то раненько Коле жениться, а впрочем, оба они такие славные...
- И знают давно друг друга... Они будут счастливы!
- Только бы Коле побольше характеру, выдержки. С семьей не то, что одному! - заметил Иван Андреевич. - А мы помочь-то ему, к сожалению, не в состоянии. Детям-то ничего дать не можем! - грустно промолвил старик. - Разве угол в деревне.
- Еще разве есть брильянты в запасе? - усмехнулся Иван Андреевич.
- Есть еще... продадим! Тысячку-другую наберем.
- Ну, да Леночка - бережливая, умница, она удержит Колю. Он-то в меня... любит мотать деньги! - усмехнулся Вязников. - Вот Вася, так тот в тебя. Все другим готов отдать. Впрочем, Коля пишет, что дела его поправились.
- И как не поправиться. С его умом, да чтобы не прожить без особенных забот! Слава богу! А в случае чего - милости просим в Витино.
Старики весело говорили о Коле и Леночке. Им казалось, что время прошло удивительно скоро. Давно ли Коля и Леночка были детьми, а вот уж, бог даст, и внуков понянчить придется.
- На свадьбу мы, разумеется, поедем? - радостно проговорила Марья Степановна.
- Я бы рад, очень рад! - оживился старик. - Но сама знаешь...
- О деньгах не беспокойся... найдем. Немного же нам и нужно. Кстати, ты рассеешься. Довольно-таки в последнее время неприятностей.
- Как это ты только изворачиваешься, моя милая! Так едем? В самом деле, посмотреть на них. А все я пожурю Колю, что другу-то ни слова не сказал.
- Ну, не жури.
- А уж ты испугалась!
На другой же день утром Марья Степановна поехала в город, и через два дня старики послали Николаю тысячу рублей и писали, что через неделю сами приедут благословить детей. Леночке старики написали горячее письмо, в котором выразили радость, что могут ее назвать своею дочерью.
Хотя Марья Степановна и просила мужа не беспокоиться, говоря, что деньги найдутся, но денежный вопрос очень ее тревожил. Она продала последние свои ценные вещи, за которые ей дали всего тысячу рублей, а надо было достать еще денег на уплату процентов в банк и на поездку в Петербург. То, что было в ее кассе, было послано раньше Коле по его просьбе, и в доме денег не оставалось. Она несколько ночей не спала, придумывая, как бы извернуться и доставить мужу (о себе она, по обыкновению, не думала) удовольствие поездкой в Петербург. Она со страхом замечала, как Иван Андреевич в последнее время хандрил в деревне. История с запиской, расстроившая мужа, расстроила и ее. Она скрывала от Ивана Андреевича свою тревогу, но до нее доходили слухи, распущенные в городе, и она еще более тревожилась и с ужасом думала об этих слухах. Первые дни после возвращения старика из города каждый звук колокольчика приводил ее в трепет...
В течение недели Марья Степановна несколько раз ездила в город. Оставался еще последний клочок леса, и она хотела его продать, но цену давали самую ничтожную. Тогда она обратилась к одному богатому родственнику и наконец достала еще тысячу рублей, рассчитывая уплатить долг продажей леса по более выгодной цене.
Иван Андреевич хотя и догадывался, но не вполне, о тревогах жены. Она предпочитала скрывать свои тревоги, зная, как больно было бы старику. Давно уже она приучила мужа не беспокоиться о делах. Вся тяжесть забот лежала на ней. Она несла это бремя тихо, спокойно и весело, никогда не жалуясь. Иван Андреевич, привыкший смолоду мало думать о средствах, и не подозревал, сколько нужно было Марье Степановне уменья, труда и забот, чтобы жить не нуждаясь. А дела в последнее время шли все хуже и хуже. Капитал женин был прожит, имение приносило самый незначительный доход, а Иван Андреевич по-прежнему добродушно ворчал, если за обедом, случалось, не было пирожного!
Когда наконец Марья Степановна устроила все дела, Вязниковы поехали к Ивану Алексеевичу. Старый исправник был в восторге от свадьбы. Марфа Алексеевна тоже радовалась. Они показали Вязниковым письмо Леночки, а Марфа Алексеевна значительно заметила:
- Уж я давно замечала, давно.
- Много ты замечала! - добродушно смеялся исправник.
Однако ехать в Петербург на свадьбу он не мог.
- Ах, Иван Андреевич, если бы вы только знали, что за каторга нам, - вздыхал старик.
- То-то, скоро! Мы ведь не можем, как вы! Славное, говорят, вы ему асаже задали! - смеялся исправник. - Я слышал. На днях его вызвали в Петербург. А вас не вызывали, Иван Андреевич?
- Нет.
- Предводитель дворянства тоже вызван...
- Вызван?
- Как же! А вы не изволили слышать?
- Я ведь не был с тех пор в городе.
- Я была в городе и тоже ничего не слыхала! - заметила Вязникова.
- Вчера только телеграмма получена.
Когда Вязниковы возвращались домой, Марья Степановна, стараясь подавить тревогу, спросила:
- А ты... тебе ничего не может быть за эту записку?
- Что ж они могут со мной сделать? - усмехнулся старик.
- Мало ли что.
- Ну, что ж?! Надеюсь, мы с тобой на старости лет не пойдем кланяться? - гордо проговорил Иван Андреевич. - И что может нас испугать, стариков, теперь? Жизнь наша и без того подходит к закату. Не так ли, мой добрый друг? - каким-то серьезно-торжественным тоном прибавил старик.
Марья Степановна взглянула на мужа. В лице его не было ни малейшей тревоги. Оно по-прежнему было спокойно-задумчиво. Его спокойствие сообщилось и ей. Она улыбнулась своей кроткой улыбкой и твердо проговорила:
- Ты прав. Чего нам бояться!
- Особенно с тобой вместе! - нежно прошептал старик. - И с такими детьми, как наши!
И они замолчали.
стариков попеременно останавливались на детях. Глядя на Николая и Леночку, старики не сомневались, что перед ними счастливая пара.
Когда, после первых расспросов, старик, по просьбе сыновей, рассказывал подробности новой своей "неудачи" в земском собрании, Николай вскипел негодованием, а Вася молча глядел на отца восторженным взглядом.
Через неделю после приезда стариков была свадьба Николая и Леночки.