|
XXXV
На следующее утро Невзгодину не работалось.
Он был еще под сильным впечатлением того, что так неожиданно произошло вчера, и хотя жалел Аносову, но сам испытывал радостное чувство человека, избавившегося от опасности.
В самом деле, он чуть было не увлекся и... расхлебывай потом кашу.
Вошел коридорный Петр и подал телеграмму:
- Должно, от сродственников, Василий Васильич.
- Никого у меня нет сродственников, Петр...
- И родителей нет?
- Давно умерли. Один, как перст.
Невзгодин развернул телеграмму и прочел:
"Приходите завтра в час завтракать на новоселье Никольский переулок дом Гнездова квартира 10. Где пропадаете Маргарита".
- Ай да молодец! Вырвалась на свободу. Не ожидал! - весело проговорил Невзгодин, бросая телеграмму на стол.
- Чего изволите? - откликнулся Петр.
- Я не вам. Как сегодня на дворе?
- Весной оказывает, Василий Васильич. Каплет.
- Весной? В самом деле, февраль на исходе.
- Скоро масленица.
- Скоро и я уеду.
- На новую квартиру?
- Из Москвы. Сперва в Петербург, а потом весну в Крым встречать, а дальше и сам не знаю...
- Вам все равно, где ни жить... Пиши себе знай.
- То-то и хорошо... Вот на днях получу деньги, и прощайте, Петр! - весело говорил Невзгодин, предвкушая, как истый бродяга, удовольствие путешествия.
- А то с кем же?
Петр хихикнул.
- А с той барыней?
- С какой?
- Которая тогда к вам наведывалась... Такая фасонистая... Еще фрухты покупали...
- То моя жена.
- Же-на? - с меланхолическим изумлением протянул Петр. - Вы, значит, с супругой вроде как будто врозь?
- И совсем врозь! - засмеялся Невзгодин. - Что, не приходила она?
- То-то нет. Прикажете отказывать?
- Нет... зачем же.
Петр вышел и тотчас же вернулся.
- Легка на помине... Идут! - таинственно прошептал он и снова скрылся.
Через несколько секунд раздался троекратный стук в двери.
- Войдите!
- Я к вам на одну минуту, Невзгодин, - проговорила Марья Ивановна, пожимая мужу руку и брезгливо оглядывая комнату, - была около, поблизости, и зашла поздравить вас... Где тут сесть у вас?
- А вот сюда, Марья Ивановна! Стул чистый, - усмехнулся Невзгодин, подавая жене стул и оглядывая ее новую весеннюю жакетку... - А поздравить с чем пришли?
- Во-первых, с литературным успехом...
- А во-вторых?
- С женитьбой... Вы гораздо практичнее, чем я ожидала... Одобряю и поздравляю... Надеюсь, и за развод вы заплатите мне хорошо...
- С чего вы взяли?.. Я и не думаю, слава богу, жениться.
- А на Аносовой? На этой красавице миллионерке... Я об этом уж несколько раз слышала. Говорят, она влюбилась в вас, как кошка...
- И не думал... и не влюблена она... и все это сплетни! - с раздражением сказал Невзгодин.
- Но вы у нее каждый день бывали?
- И кажется, сдружились с ней?
- Положим, и сдружился...
- Так ведь отчего и не жениться?.. Я наверное знаю, что она пошла бы за вас.
- И знайте. Я вот не женюсь и скоро уезжаю.
- Да что вы сердитесь?.. И глупо делаете, если упускаете такой случай... Впрочем, вы все такой же... Миллионами брезгаете... Ну, прощайте... А ко мне что же по воскресеньям ни разу не заглянули?.. Или не хотите больше видеть? - улыбнулась Марья Ивановна.
- Некогда было...
- Знаю я эти ваши некогда... Или изучали миллионерку?
- Изучал.
- И кончили?
- Кончил... И знаете ли что?
- Что?
- Не пообедаем ли мы как-нибудь опять в "Эрмитаже"?
Марья Ивановна усмехнулась.
- Что ж... Пожалуй... Вы, видно, опять богаты?
- Миллионов нет, но сто рублей в кармане. Скоро еще четыреста получу... Чем не Крез?
- Миллионов у вас и помину не будет.
- То-то. Вы, кажется, меня немного знаете?
- А у меня капитал маленький будет. Наработаю практикой.
- Не сомневаюсь. Вам и миллионы позволительны. Так вам когда угодно обедать?
- Могу только в одно из воскресений. Остальное время занята...
- Так в это воскресенье я заеду за вами, Марья Ивановна...
- В четыре.
"Вот с этой дамой никаких драм не может быть! Признает только науку и режим!" - усмехнулся про себя Невзгодин.
Скоро он вышел из дома.