IX
В одну субботу, когда Федос, только что вернувшийся из бани, пошел укладывать мальчика, Шурка, всегда делившийся впечатлениями со своим любимцем пестуном и сообщавший ему все домашние новости, тотчас же промолвил:
- Знаешь, что я скажу тебе, Чижик?..
- Скажи, так узнаю, - проговорил, усмехнувшись, Федос.
- Мы завтра едем в Петербург... к бабушке. Ты не знаешь бабушки?
- То-то не знаю.
- Она добрая-предобрая, вроде тебя, Чижик... Она - папина мать... С первым пароходом едем...
- Что ж, дело хорошее, братец ты мой. И добрую бабку свою повидаешь, и на пароходе прокатишься... Вроде быдто на море побываешь...
Наедине Федос почти всегда говорил Шурке "ты". И это очень нравилось мальчику и вполне соответствовало их дружеским отношениям и взаимной привязанности. Но в присутствии Марьи Ивановны Чижик не позволял себе такой фамильярности: и Федос и Шурка понимали, что при матери нельзя было показывать интимной их короткости.
"Небось, прицепится, - рассуждал Федос, - дескать, барское дитё, а матрос его тыкает. Известно, фанаберистая барыня!"
- Ты, Чижик, разбуди меня пораньше. И новую курточку приготовь и новые сапоги...
- Все изготовлю, будь спокоен... Сапоги отполирую в лучшем виде... Одно слово, в полном параде тебя отпущу... Таким будешь молодцом, что наше вам почтение! - весело и любовно говорил Чижик, раздевая Шурку. - Ну, теперь помолись-ка богу, Лександра Васильич.
Шурка прочитал молитву и юркнул под одеяло.
- А будить тебя рано не стану, - продолжал Чижик, присаживаясь около Шуркиной кровати: - в половине восьмого побужу, а то, не выспамшись, нехорошо...
- И маленькая Адя едет, и Анютка едет, а тебя, Чижик, мама не берет. Уж я просил маму, чтобы и тебя взяли с нами, так не хочет...
- Зачем меня брать-то? Лишний расход.
- С тобою было бы веселее.
- Небось, и без меня не заскучишь... День-то не беда тебе без Чижика побыть... А я и сам попрошусь со двора. Тоже и мне в охотку погулять... Ты как полагаешь?
- Иди, иди, Чижик! Мама, верно, пустит...
- То-то надо бы пустить... Во весь месяц ни разу не ходил со двора...
- А ты куда же пойдешь, Чижик?
- Куда пойду? А сперва в церкву пойду, а потом к куме-боцманше заверну... Ейный муж мне старинный приятель... Вместе в дальнюю ходили... У них посижу... Покалякаем... А потом на пристань схожу, матросиков погляжу... Вот и гулянка... Однако спи, Христос с тобой!
- Прощай, Чижик! А я тебе гостинца от бабушки привезу... Она всегда дает...
- Кушай сам на здоровье, голубок!.. А коли не пожалеешь, лучше Анютке дай... Ей лестнее.
- И ей дам... и тебе! - сонным голосом пролепетал Шурка.
Шурка всегда угощал своего пестуна лакомствами, нередко нашивал ему и куски сахару. Но от них Чижик отказывался и просил Шурку не брать "господского припаса", чтобы не вышло какой кляузы.
И теперь, тронутый вниманием мальчика, он проговорил с нежностью, на какую только был способен его грубоватый голос:
- Спасибо тебе за ласку, милый... Спасибо... Сердчишко у тебя, у мальца, доброе... И рассудлив по своему глупому возрасту... и прост... Бог даст, как вырастешь, и вовсе будешь форменным человеком... правильным... Никого не забидишь... И бог за то тебя любить будет... Так-то, брат, лучше... Никак уж и уснул?
Ответа не было. Шурка уже спал.