VI
Отхлебывая небольшими глотками вино, дедушка украдкой участливо взглядывал на мрачно задумавшегося Цветкова и, наконец, мягко спросил:
- Что вы, батенька, надулись, как мышь на крупу? Или в самом деле серьезные неприятности с капитаном?
- Ну его... капитана, черт с ним! Пусть придирается.
- Так в чем же дело?
- Не могу я, дедушка, терпеть более этого скотства, вот в чем дело, если вы хотите знать! - порывисто воскликнул, встряхивая своей кудрявой головой, мичман, видимо обрадовавшийся случаю излить свое негодование перед единственным на клипере человеком, не ухаживавшим за пассажиркой.
- Какого скотства? - переспросил Иван Иванович, удивленно поднимая свои седые густые брови.
- Понимаете... этого безобразно-подлого отношения к такой святой женщине, как Вера Сергевна! - возбужденно отвечал Цветков и тотчас же вспыхнул.
- Гм... Вот оно что, - протянул старый штурман.
- Особенно этот нахал Бакланов... Честное слово, я запалю ему, наконец, в морду... Пусть вызывает на дуэль... Будем стреляться... Очень рад.
- Что вы, что вы, Владимир Алексеич? Как можно даже говорить такие слова! - строго заметил дедушка и укоризненно покачал головой. - Мы вдали от отечества, от родных и близких, нас небольшая горсточка, которая должна избегать ссор, чтобы вместо плавания не было каторги, а вы захотели дуэлей?! Уж вы извините меня, голубчик, а я прямо скажу: нехорошо, очень нехорошо-с! Каково убить товарища или самому быть застреленным, причинив тяжкое горе родным, - подумали вы об этом? Я вот сорок лет во флоте служу, а не слыхал о дуэлях на судах, слава богу. Ишь тоже что выдумал: дуэль! Не ждал я от вас этого, Владимир Алексеич... Нет, батенька, выкиньте скорее этот вздор из головы, послушайте искренне любящего вас старика... И с чего, наконец, вы окрысились на Бакланова? Что такого он вам сделал?
- Да как же, рассудите сами... Вы, дедушка, можете быть беспристрастны, так как вам Вера Сергевна не нравится... я хочу сказать, не нравится как женщина, и вы... вы... Одним словом, вы не смотрите на нее, как другие, с гадкими мыслями...
- Ну, положим, не смотрю. Уж куда мне, - вымолвил смущенно старый штурман.
- А скотина Бакланов... Обратите внимание, как подло он на нее глядит... Разве можно так оскорблять порядочную женщину и разве не следует проучить подобного нахала?
- Только-то и всего? И из-за этого вы собираетесь... в морду и сочинить дуэль?! Ну не сумасшедший ли вы человек! - с улыбкой проговорил дедушка. - Приревновали, значит?
- Какое я имею право ревновать? Тут не ревность...
- Разве для ревнивых писан закон? За что же вы собираетесь извести Бакланова, как не из-за ревности?.. Обезумели вы совсем, Владимир Алексеич, вот что я вам скажу. Видно, втюрились в пассажирку совсем с сапогами? - ласково прибавил старый штурман.
- То-то и есть, с сапогами, дедушка, - с виноватым видом проговорил мичман.
- Ну и... очень скверно... Впрочем, это ваше дело, но только зачем же истории заводить? Плавали мы себе смирно и дружно два года, никаких, слава богу, историй не было, и вдруг... на тебе! Нет, милый Владимир Алексеич, это не того... не ладно. Вы - человек добрый и не станете разводить ссор... И с чего вы взяли, что Бакланов уж так подло, как вы говорите, глядит на пассажирку? Просто любуется, как и все другие... Всем лестно полюбоваться... А если даже и смотрит, как лисица на виноград, ну и бог с ним. Пусть. Только глаза просмотрит! - засмеялся дедушка. - Не бойтесь, Вера Сергевна умная, она понимает людей, знает, кто чего стоит, и все видит, хоть и не все говорит, потому что нельзя же... дама-с... И выходит, что и ревнуете вы впустую. Так-то. Успокойтесь-ка да отоспитесь хорошенько, а то совсем вы, бедняга, осунулись...
- Так он, по-вашему, не нравится Вере Сергевне? - допрашивал мичман.
- Нисколько, - утешал старик.
- Однако... вчера, когда он пел...
- И пусть себе поет...
Старый штурман допил стакан и вдруг спросил:
- И, скажите на милость, что за надобность такая влюбляться вам, батенька, а? На какого рожна?
Цветков невольно улыбнулся при этих словах и не знал, что ответить.
- Вернемся в Россию, тогда валяйте себе на здоровье, а в море - не резон, только одно расстройство... Что хорошего? Вы вот совсем какой-то шалый стали. К чему эта канитель? Не обалдели же вы до того, чтобы бацнуть предложение: "Так, мол, и так"... Вера Сергевна, положим, дама достойная, но старше вас, да и вам еще рано жениться...
- Что, дедушка, года... Не в этом дело...
- А в чем же?
- Она не пойдет за меня! - грустно вымолвил Цветков...
- А вы уж готовы руку и сердце? - с досадой спросил Иван Иванович.
- Я жизнь отдам за нее, дедушка! - восторженно прошептал мичман.
- И довольно глупо. Очень даже глупо-с. Жизнь впереди пригодится, а не то, что отдавать ее из-за бабы... Не раскисайте, Владимир Алексеич, будьте молодцом... Ну ее, пассажирку... Встретите целую уйму других и снова влюбитесь...
- Нет, шабаш! Такой другой не встречу!
И лицо Цветкова и тон его голоса дышали такой грустью, что старый штурман озабоченно взглянул на молодого человека и сердито проворчал:
- Вы, никак, того... всерьез?.. Эх, говорил я, что не след брать бабу на судно! Вот один и свихнулся. Того и гляди какую-нибудь штуку выкинет...
- И выкину, - загадочно протянул мичман.
- И... срам-с... Возьмите все рифы, а то врежетесь со всего ходу на мель... Экий вы отчаянный... Какую же вы собираетесь штуку выкинуть... Уж не бежать ли за пассажиркой в Россию... Под суд угодно попасть, что ли?..
моряков начинала немножко утомлять вдовушку.