XI
Ракитин нашел хозяйку в столовой.
Он попросил ее немедленно послать за сиделкой.
И вдруг вспомнил, что обещал сделать визит одной даме, с которой встречался в Петербурге и недавно встретился в Монтре. И он решил сейчас же ехать. По крайней мере, развлечется.
- Я не буду обедать сегодня, госпожа Шварц! - объявил Ракитин.
И нашел нужным прибавить:
- Обедаю в Веве... С одной знакомой.
- О, monsieur! - шутливо-строго сказала хозяйка и погрозила пальцем.
- Вы что же думаете? - смеясь, спросил Ракитин.
- Вы ведь опасный человек...
Ракитин от удовольствия вспыхнул. Он как-то особенно победоносно затеребил бородку и с преувеличенной напускной скромностью проговорил:
- Увы! И стар, и толст, и уж никому не опасен! До свидания. И, пожалуйста, сиделку.
- Сию минуту! - И хозяйка надавила кнопку. - Видно, какой вы старый!.. Bonne chance! - значительно промолвила госпожа Шварц с веселой поощряющей улыбкой.
И, сразу переходя в деловой тон и делаясь любезно-серьезной, прибавила:
- Вы знаете условия пансиона?
- Какие?
- Если не обедаете дома, плата за обед не исключается... Я обязана предупредить... Извините...
- Знаю! Знаю!
И, приподняв шляпу, Ракитин ушел и сел на трамвай.
по Петербургу, обрадовалась приходу Ракитина.
Она с интересом прослушала о проблематической барыне, не приезжающей к влюбленному умирающему мужу, пожалела мужа, возмутилась женой, но, впрочем, старалась найти смягчающие обстоятельства, сказав несколько прочувствованных слов о женах, которые выходят замуж, не подумав, без настоящей любви.
Так как Ракитин знал, что и Наталья Ивановна Брике не подумала перед замужеством, так как господину Бриксу за шестьдесят, то Ракитин не без большого оживления и торопливо стал рассказывать о нелепых предрассудках брака и вообще о любви и смешил молодую женщину своей веселой, остроумной и дерзкой болтовней. Она смеялась недвусмысленным рассказам старого ухаживателя и знатока женщин, улыбалась его будто бы нечаянно срывавшимся комплиментам и, в свою очередь, не оставалась в долгу, рассказывая, как приятно болтать с таким умным, талантливым писателем.
Они проболтали целый день. Обедали вместе в пансионе. Гуляли. И оба кокетничали друг с другом, довольные, что не скучали.
Расставаясь, элегантная брюнетка с вкрадчивой обаятельностью просила не забывать ее и "посмеяться вместе", как сегодня. И Ракитин, конечно, обещал и несколько раз поцеловал ее душистую руку.
Он вернулся домой в десятом часу, очень довольный проведенным днем.
"Пожалуй, и досмеемся до маленького романа! Мужу за шестьдесят, а она с темпераментом и, кажется, не настолько глупа, чтобы заинтересоваться здесь каким-нибудь чахоточным молодым человеком!" - думал Ракитин и весело усмехался, уверенный, что произвел на скучающую барыньку впечатление.
А тайная советница в то же время, между прочим, писала одной приятельнице в Петербурге:
"Думала, что Ракитин умнее. Он воображает себя неотразимым и с первого же визита принял аллюры ухаживателя, не понимая, что он немножко смешон со своим самомнением, брюшком, мешками под глазами и разговорами о любви... Вероятно, думает за мной ухаживать, рассчитывая на роман. Конечно, я с ним кокетничаю от скуки, и ты догадаешься, как не трудно влюбить этого "молодого человека под пятьдесят". Но даже и это не интересно... Эти пятидесятилетние господа не в моем романе. Довольно и своего супруга, который, по крайней мере, влюблен издалека и не будет знать, что мой верный рыцарь приедет на неделю в Женеву, и мы проведем с ним прелестные дни. Право, молчаливые двадцатипятилетние рыцари куда интереснее самых умных стариков, как мой влюбленный, подозрительный и требовательный благоверный, вечно говорящий о святости долга... О, какая свинья!"
Ракитин вошел в комнату и присел на балконе. Он забыл об обещании навестить вечером Неволина и был в мечтательном настроении самоуверенного женолюба, как в комнату постучали.
Мечтательное настроение сразу исчезло, когда вошла Берта и сказала, что больной уже три раза посылал за ним.
- Очень просил зайти.
- Ему хуже?
- Нет... Как будто бодрее.
- Сиделка там?
- Как только вы ушли, она пришла.
- Скажите, что приду сию минуту!
Он докуривал папиросу, чтобы оттянуть минуту посещения. Но, внезапно почувствовавши стыд за свое равнодушие к умирающему, швырнул недокуренную папироску, порывисто поднялся с лонг-шеза и вышел из комнаты.
Комната Неволина, слабо освещенная лампой под темным абажуром, казалась еще мрачней. Запах лекарств и спертый воздух казались невыносимыми. И самый больной в полутьме казался еще неприятнее и страшнее с его мертвенным лицом и блестящими глазами.
Сиделка, с располагающим лицом, спокойная, без фальшивой подбадривающей улыбки, но и не мрачная, сидевшая в кресле, в отдалении от кровати, и коротавшая вечер за книгой, слегка поклонилась в ответ на поклон Ракитина и мягким, приятным голосом, низковатый тембр которого словно бы успокаивал, проговорила, обращаясь к Неволину:
И плотная, моложавая женщина взглянула на Ракитина - показалось ему - особенно серьезно, словно с упреком.
- Простите, Валерий Николаич... Раньше не мог... Встретил одного издателя и, понимаете...
Но Неволин, казалось, не слушал Ракитина.
И, перебивая его, счастливым, торжествующим и взволнованным голосом, проговорил:
- Послезавтра приедет... Выехала... Прочтите телеграмму... Срочная!
Ракитин подошел к столику, взял телеграмму и прочел:
"Телеграфирую с вокзала. Завтра буду около тебя, и скоро поправишься".
Неволин не спускал глаз с Ракитина.
- Ну вот видите, Валерий Николаич... Можете спать отлично, - весело проговорил Ракитин. - И сразу глядите лучше, чем утром.
- Еще бы... Теперь я быстро стану поправляться...
Неволин не интересовался уже более, зачем Ракитин так долго не приходил и какого издателя он встретил.
Неволин начал было рассказывать, что он ел и с каким аппетитом ел бифштекс...
Но сиделка мягко остановила Неволина:
- Не говорите много... А то спать будете хуже...
- О, конечно... конечно! - весело подтвердил Ракитин. - Не буду... Слушаю вас, добрая мадам Дюфур... О, как вы терпеливы с таким капризным больным... И как все хорошо делаете...
- Привыкла! - просто ответила сиделка.
Ракитин сейчас же ушел.
На другой день Неволин получил телеграмму из Берлина. Прошел день, и телеграмма из Базеля: "Сегодня в полдень буду".
Но Неволин уже не мог подняться с постели и уже не так волновался, как раньше. К приезду жены, казалось, был равнодушнее.
ожидание любимой женщины.
Он уже был в том предсмертном эгоизме, когда венец творения больше всего обнаруживает в нем жалкого, цепляющегося за жизнь с тем ее счастьем, которое так примитивно и так мало отличается от счастья животного.
Сиделка была образцовая, и от нее больной был в восторге.
И он подумал еще утром, что жена едва ли сумеет за ним так ухаживать. Она не такая сильная, умелая, казалось, угадывающая его желания. И перед женой все-таки нельзя так раздражаться, как перед сиделкой.
Неволин особенно заботливо расчесал свою бороду, вычистил ногти, попросил вспрыснуть себя духами; сиделка переменила ему рубашку и надушила носовой платок.
Берта рано убрала комнату, поставила кровать для жены на том месте, где стояла прежде кровать Неволина, и к девяти часам на столике у кушетки уже стоял роскошный букет.
Эти заботы несколько развлекли больного. Он на несколько минут оживился и снова захотел встать.
Но сиделка уговорила его не вставать.
Он не протестовал. Он слушался сиделку, и казалось ему, что с таким уходом, как ее, он скорее окрепнет и встанет. Она как-то незаметно поддерживала его уверенность в этом, и он рассказывал ей, как он пойдет с женой до Шильона, а потом они будут гулять пешком.
- А пока я не встану... Ведь это недолго... не правда ли... Дня два-три?
- Вернэ говорил, что дня через три...
- Так уж вы останьтесь... День сидите здесь, а ночью, если понадобится, жена мне поможет.
- Не утомит ли это вашу жену? Она, пожалуй, не заснет ночь. Если хотите, я буду сидеть ночью в коридоре... И если вам нужно, вы только позвоните.
Неволин благодарил.
- А то бедная жена, в самом деле, изведется...
Около полудня Ракитин, прифранченный, с подстриженными волосами и бородкой, зашел к Неволину и спросил:
- Прикажете встретить Елену Александровну, Валерий Николаич?
- Хотел просить об этом... Вот не пускает меня добрая сиделка... встретить жену... Надеюсь, ее узнаете по портретам...
- Полагаю.
- Так вы предупредите ее, что я похудел... чтобы не взволновалась... Должно быть, она цветущая красавица... а я...
- Я просил вас шоколада... Мне хочется чашку шоколада... А мне не дают... Дайте же мне поскорее!