XXIII
Старик дремал с газетой в руках у себя в кабинете, когда к крыльцу подкатил в извозчичьем фаэтоне красивый молодой полковник с аксельбантами. Лакей, никогда не видавший молодого Ветлугина, доложил, что адмирал почивает у себя в кабинете.
- Ничего, ничего, братец... я подожду... Скажи-ка Настасье Ивановне, что Григорий Алексеич приехал. А то, еще лучше, я сам пойду к папенькиной экономке... Где она?
И с этими словами Гриша прошел в ее комнату, указанную слугой.
- Здравствуйте, Настя... Не узнали? - ласково и необыкновенно приветливо заговорил он, протягивая руку молодой экономке.
Та в первую минуту, при виде молодого барина, испугалась и была смущена.
- Не узнали, постарел, видно? - продолжал Гриша и, взявши за руку Настю, притянул ее к себе и троекратно с ней поцеловался. - Какая же вы стали хорошенькая, - прибавил он, оглядывая молодую женщину своими большими голубыми глазами.
- Что вы, барин! - промолвила Настя, краснея от удовольствия. - Да что ж вы сюда... Пожалуйте в гостиную...
- Я у вас посижу, пока папенька спит... У вас тут славно...
Гриша присел, усадив все еще смущенную Настасью, и в несколько минут, очаровал ее своим обращением. Она думала, что он и говорить-то с ней не станет, а между тем этот красивый полковник говорил с ней, как с ровней. Он расспрашивал об отце, поблагодарил, что она бережет старика, и сообщил ей, что собирается жениться и заехал на день, на два, чтобы попросить папенькиного благословения.
Настасья вызвалась сейчас же доложить адмиралу о приезде Григория Алексеича. Барин не спит... так дремлет.
Они вышли вместе. Гриша снова повторил, что Настя похорошела, и, весело разговаривая, они вошли в столовую.
Адмирал между тем перестал дремать и, услышав голоса, показался на пороге кабинета. Увидев Гришу вместе с экономкой, он удивленно и без особенной радости взглянул на сына и строго спросил:
- Ты как сюда попал без моего разрешения?
Гриша подбежал, чтобы поцеловать руку отца, которую тот поспешил отдернуть, и стал извиняться, что приехал не предупредивши. Он был поблизости в деревне у родителей девушки, на которой он хотел бы жениться, и приехал просить благословение отца. Не желая беспокоить папеньку, он остановился в гостинице, тем более, что может пробыть только день или два.
- Не угодно ли вам, барин, покушать чего-нибудь с дороги или кофею? - спросила Настя.
- Спасибо вам, милая Настенька. Ничего не хочу! - отвечал с приветливой улыбкой Гриша.
Обращение сына с экономкой, видимо, понравилось старику, и он уже с меньшей суровостью проговорил:
- Будешь обедать у меня... Не взыщи, чем бог послал!..
И позвал его в кабинет со словами:
- Ну, расскажи, на ком ты женишься... Вижу: по службе хорошо идешь!
Гриша обстоятельно все рассказал; партия была приличная, и старик заметил:
- Что ж, женись... Очень рад!
В течение часа до обеда Гриша не переставал занимать старика. Он рассказал ему много новостей и между прочим, как бы невзначай, сообщил, что адмиралы Дубасов и Игнатьев недавно получили по пять тысяч десятин в Самарской губернии.
- Вот бы и вам, папенька, получить...
- Разве дают?
- Как же, всем заслуженным лицам дают.
Настя не обедала с Ветлугиными. Обед прошел, по обыкновению, быстро и в молчании. После обеда Гриша, простившись с отцом, попросил позволения зайти проститься с Настасьей...
На другой день Гриша уехал из N, получив от отца, вместо образа, полторы тысячи. Столь щедрым подарком Гриша был всецело обязан Настасье. При прощании он снова, как бы вскользь, напомнил о земле в Самарской губернии, рассчитывая, что после смерти отца пожалованное имение достанется сыновьям.
Но расчеты предусмотрительного Гриши не оправдались. Действительно, адмирал вскоре написал в министерство письмо, в котором просил министра ходатайствовать о пожаловании ему, по примеру прочих, земли, но только в N-ской губернии. Когда министр ему ответил, что казенные земли в N-ской губернии раздаче не подлежат, а что может быть пожалована лишь земля в Самарской или Уфимской губерниях, адмирал ответил, что там земли не желает.